Древние христианские памятники на Северном Кавказе. Г.Н. Прозрителев

Горские народы, шестидесятилетняя война с ко­торыми так прославила Кавказ, были во время столк­новения с Россией магометанами, поэтому и устано­вилось убеждение, что население это всегда было мусульманского исповедания, и некоторые даже са­мую войну объясняли мусульманским фанатизмом, который будто бы и руководил движением.

Мнение это остается и ныне не опровергнутым благодаря положительному отсутствию научных ис­следований Кавказа в этом отношении. То немногое, что имеется в работах по этнографии Кавказа, далеко не изменяет сказанного, и вопрос о происхождении горского населения Кавказа и его первоначальных верованиях остается открытым в литературе. Даже некоторые исследователи положительно называют сказкой указание на то, что по всему Кавказскому предгорью и на Северном Кавказе в пределах Кубан­ской, Терской области и нынешней Ставропольской губернии в самые отдаленные времена, далеко еще до распространения ислама, христианство прочно уста­новилось и исповедовавшее его население обладало высокой культурой. Последовавшие потом нашест­вия диких орд из Азии и затем фанатические войны проповедников Корана смели с лица земли довольно значительное население Кавказского предгорья и его степной полосы, а с ним погибло и христианство, и весьма интересная культура, о которой теперь можно судить только по немногим остаткам.

Такой ход исторических событий для Северного Кавказа кажется многим невероятным, а между тем на месте с очевидностью устанавливается несомнен­ными свидетелями отдаленных эпох, что появление ислама и утверждение его среди горского населения относится к позднейшему времени и что раньше гос­подствующим исповеданием было здесь христианст­во. Свидетелями этими являются развалины древ­них христианских церквей, надгробные памятники, каменные статуи с изображением крестов, кресты намогильные и мелкие металлические, надписи на каменных плитах и еще сохранившиеся во многих местах поверья и обряды христианского типа. Все это разбросано на громадном пространстве от берегов Черного и Азовского морей до сел. Бургон-Маджары Ставропольской губернии (древний город Мажары) и в южных пределах Терской области.

В Хасавюртовском округе Терской области, в местности, называемой Салатавия, заключающей 12 горских селений, ныне мусульман, есть место, но­сящее название «Кяфир-забазул-хобал», что означает «кладбище неверующих», и там при пахоте находят небольшие металлические кресты, жители же мусуль­мане во время праздника Ураза-байрама красят яйца и раздают тому, кто пришел в гости, при этом пекут хлеб русской формы (высокий), тогда как обычная форма — чурек, лепешка. Близ аула Чир-юрт есть ме­сто, называемое «Патан», что означает воскресенье, «церковь христианская», и, по словам жителей, имею­щиеся там развалины и есть остатки бывшей христи­анской церкви. В Темир-хан-шуринском округе Да­гестанской области во время Уразы-байрама жители обнимаются и поздравляют друг друга с праздником.

Аварцы думают, что предки их были христиане. Предание говорит, что когда явился Абу-Муслин, первый проповедник ислама на Кавказе, и завое­вал аварцев, то князь их Суркан бежал в нынешний Душет, но затем снова возвратился, когда отступил Абу-Муслин, и наложил штраф по одной курице на каждого, кто будет творить «намаз» (мусульманскую молитву с омовением), но при вторичном наступле­нии Абу-Муслина Суркан снова бежал, и магометан­ство установилось в Аварии окончательно.

Не подлежит сомнению, что все это указывает на существование христианства, следы которого уцеле­ли, несмотря на все ужасы войн, охватывавших Кав­каз в течение долгого времени.

Отсутствие систематических научных исследова­ний не дает возможности установить, так сказать, кар­ту распространения бывшего населения и хода хри­стианства, но нахождение во многих местах этого про­странства совершенно тождественных предметов не оставляет никакого сомнения, что это следы одного и того же культа, имевшего широкое распространение. Если монеты и украшения, совершенно тождествен­ные, найдены как в горе Митридат, близ Керчи, так и в развалинах древнего города Мажары, в Ставро­польской губернии, на расстоянии до 500 верст, то не­сомненно, что все это пространство служило дорогой для общения населения столь отдаленных областей, а предметы, случайно найденные кое-где по этому про­странству, только подтверждают это заключение.

К сожалению, до сих пор правильных исследова­ний нет. В особенности не посчастливилось Ставро­польской губернии: ее совсем не коснулись исследо­вания, если не считать поездки Иванова в 1885 году (гидрографическое исследование) и историко-статистических описаний покойного И.В. Бентковского, относящихся к позднейшему периоду истории Кавказа, ко времени начала завоевания его русски­ми. А между тем Ставропольская губерния пред­ставляет громадный интерес с ее реками Кумою и Калаусом, с незапамятных времен служившими историческими дорогами народов, двигавшихся по этому пространству от Каспийского к Черному морю. Здесь масса каменных изваяний («каменных баб», теперь почти исчезающих), намогильных кур­ганов со следами культуры какой-то народности, со­вершенно исчезнувшей, могильники, открываемые на значительных глубинах, со следами доисториче­ской культуры и предметами культа, совершенно не­понятными ныне, предметы каменного периода, ос­татки вооружений различных неизвестных народов, масса монет, разбросанных на всем этом простран­стве: египетских, сирийских, персидских, грече­ских, римских, кое-где уцелевшие части украшений от бывших построек и, наконец, названия урочищ и местностей, не принадлежащие к языку ни одной из существующих ныне народностей, — все это дает такой громадный и интересный научный материал, что он может занять не одного исследователя. А ме­жду тем все это гибнет при случайных находках не­вежественных людей и со временем совершенно ис­чезнет. Доказательством этому может служить тот же весьма интересный город Мажары, развалины которого занимают 14 верст, где еще в 1837 году ар­хитектор Алексеев видел прекрасно сохранившиеся фрески на развалинах православной церкви, а ныне все это сравнялось с землей, и на место построек указывают лишь курганы и знаменитые мажарские кирпичи, и изразцовые плиты расхищены крестья­нами на свои постройки.

Епископ Владимир в своей Исторической запис­ке о христианстве на Кавказе делает следующие ука­зания: «Замечательным памятником христианства служат живописные развалины на правом берегу Подкумка, где еще недавно находили серебряную церковную утварь и большие железные кресты».

Остатки церквей имеются на реке Белой, у стани­цы Белореченской. Кресты найдены по реке Урупу, близ станицы Преградной. Особенно много клад­бищ и церквей по реке Большому Зеленчуку.

У черкесов сохранилось предание о том, что у них были епископы и место их пребывания было в 4 верстах от Нальчика. Некоторые роды ведут свое происхождение от Шогена, т.е. священника.

В разных местах Кабарды и Владикавказского округа найдены монеты Анастасия, Юстиниана, Ираклия Фоки, что указывает на греческое влияние, и оно шло дальше по бассейнам Кумы и Терека.

Среди осетин Владикавказского округа много христианских церквей древней постройки, как, на­пример, в Касарском ущелье храм Михаила и Гав­риила, в аулах Лац, Долау-Кау, Дергавском ущелье, на Канадурском перевале в аулах Нузал, Зыгвис, на Казбеке развалины церкви Вифлеем.

В 858 году Кирилл и Мефодий были у хазар и прошли через северную часть Ставропольской гу­бернии. Коган разрешил креститься, и в Мажарах была церковь.

После победы русского князя Мстислава образо­валось русское Тмутараканское княжество, где был епископ, построены были церкви, и епархия прожи­ла 100 лет.

Герберштейн говорит о пятигорских черкесах, что они в исповедании и обрядах сходствуют с гре­ками и ведут богослужение на славянском языке.

В 1559 года послы Кабардинского народа в Моск­ве просят прислать им священников для крещения народа (556 примеч. к 8 т. Карамзина).

В горах до сих пор в памяти народа живет Ауз-Гирге (Иисус Греческий), Ялия (Илья), Аймыс (Моисей), клянутся именами Богоматери и Геор­гия, и удержалось греческое деление месяцев и года (ист. зап 1888 года).

Все эти указания вполне подтверждают факт суще­ствования христианства в горах в далеком прошлом.

В какой мере могут быть интересны исследова­ния в упомянутых местностях, может служить дока­зательством найденная мною совершенно случайно у торговца старыми вещами среди разного бумаж­ного хлама, обреченного на завертку, топографиче­ская карта рек Кефара и Бешгона Кубанской облас­ти. К какому времени относится составление этой карты, кто был потрудившийся над исследованием этой и ныне недоступной местности в горах и кому принадлежала эта карта — мне не удалось устано­вить расспросами, на карте же нет на то никаких ука­заний. Во всяком случае, с достоверностью можно утверждать, что она составлена не позже 40-х годов, так как на карте Кубанского края 52-го года на месте обозначенного на найденной карте Надежинского укрепления стоит уже укрепление Сторожевая.

Не подлежит также сомнению, что и карта состав­лена с военными целями топографами, бывшими в распоряжении отдельного Кавказского корпуса дей­ствовавших войск. После занятия данной местно­сти производились обыкновенно топографические съемки, служившие драгоценным материалом для составления военных планов. Карта представляет ущелье горных рек Кефара и Бешгона, при слиянии которых и стояло укрепление Надежинское.

Особенная заслуга составителя и значение этой карты заключается в том, что добросовестный ис­следователь не ограничился нанесением местно­сти, но сохранил на карте и все то, что он увидел там, хотя и не входившее в пределы его задачи. На­неся «коши» (поселки), оставленные оттесненным нашими войсками населением, он наносит разва­лины древнего укрепленного лагеря, развалины древних построек, древний крест, статуи двух ры­царей на Бешгоне и статуи рыцарей христианских на Кефаре, и все это он точно воспроизвел на обороте карты, причем необыкновенно старательно копирует уцелевшие на статуях, крестах и др. камнях надписи, из которых некоторые на арабском языке, а некото­рые на греческом.

Благодаря содействию муллы Нуцалова арабская надпись разобрана и, за исключением некоторых не­значительных ошибок, указывающих, что надпись эта копировалась и спасший ее не знал арабского языка, она вполне уцелела. Перевод ее следующий: «

Дом мой открыт для каждого пришедшего,

Стол мой уготован для каждого алчущего.

О, Милостивый, о, Благодетель,

О, Правосудный, о, Вседержитель.

Добрые дела остаются, жизнь прекращается.

Прах несчастного убитого Шака — сына Тарши».

Надпись сделана на арабском литературном язы­ке, на котором написан и Коран; первые две стро­ки — рифмованное двустишие и, несомненно, сдела­но ученым, но судить по надписи, какого исповеда­ния быль покойный, — нельзя, так же как и по имени Шака и Тарши, которые не составляют книжных ма­гометанских имен. По мнению г. Нуцалова, надпись на арабском языке не свидетельствует еще о принад­лежности покойного к магометанской религии, по­тому что сам Нуцалов встречал евреев из Иерусали­ма, говоривших на арабском языке, но не магометан. Возможно, что надпись сделана в память покойного на языке, на котором была письменность, а распро­странение арабского языка на Кавказе в древности не подлежит сомнению. Что касается греческих надпи­сей, то они разобраны благодаря содействию бывше­го профессора ставропольской семинарии М.И. По­пова, насколько это было возможно при ошибках и погрешностях, допущенных при списывании.

На большом кресте начало надписи и сокраще­ния на боковых концах креста не разобраны, а да­лее можно читать так: «живот свой положил раб И. Христа Господа Нашего Користи, сын Георгия», хотя именительный падеж слова Георгиос и послед­ние буквы левой части надписи и дают основание сомневаться в точности этой передачи. Крест этот найден на реке Бешгоне.

На малом кресте можно прочитать: «живот свой положил... Боже», на левом конце сокращения озна­чают «Иисус», «Матерь», остальные надписи стер­ты. Крест найден у аула Сидова в среднем течении реки Кефара, где также найдены развалины древ­них каменных построек с христианскою церковью и кладбищем. Выше по течению также имеются в двух местах развалины и в них найден камень, надпись на котором, можно думать, означает: «живот свой положил Тороун», хотя последнее слово остается под большим сомнением. Вообще г. Попов, оказавший мне любезность прочтением надписей, считает воз­можным допустить ошибки в переводе благодаря искажениям в снимках надписей. Что касается ста­туй, то они представляют большие глыбы местного камня, нижняя часть которых, не отделанная, слу­жит пьедесталом и зарывалась в землю, точно так же, как и остальные каменные изваяния (каменные бабы), разбросанные по Северному Кавказу, с тою только разницей, что у этих статуй не изображены ноги. Все 4 статуи стоячие. Две из статуй несомнен­но христианские, судя по крестам на них.

Характерно у христианских статуй расположе­ние крестов — на плечах и на лбу, а также изобра­жение в правой руке чаши у одного воина, тогда как у другого в той же руке — обнаженная сабля. Все это дает основание думать, что здесь было намерение изобразить людей, воевавших за веру и погибших за нее, испивших чашу страдания.

Что касается вооружения, то изображена только сабля с расширенной частью у рукоятки, чем она совершенно отличается от горской сабли; сабля показа­на у пояса, а не через плечо, как теперь носят. Это по­следнее обстоятельство указывает на очень древнее происхождение этих статуй, так как все кавказские горские народы всегда носили саблю через плечо. Точно так же заслуживают внимания и металличе­ские застежки на груди, которых у горцев не было.

Вооружение на других статуях заключается в але­барде (или топоре) и кинжале, и, кроме того, сзади прицеплен железный крюк, нечто вроде пики, ко­торый насаживался на древко, и им обыкновенно противника стаскивали с лошади.

По этому вооружению можно думать, что в данном случае изображены не всадники, а пешие воины.

Расширенные привески с боков по неточности изображения объяснить очень трудно. Закруглен­ная вырезка на груди возможно, что изображает ме­таллический нагрудник, употреблявшийся у горцев и позже, или же цветную вставку нижнего костюма, сохранившуюся в употреблении и до сих пор. К со­жалению, головы не уцелели.

Кроме указанных древностей, неизвестный автор перечисляет виденные им древние церкви в Теберде, на Хумаре, на реке Малый Зеленчук и Большой Зеленчук, Кубанской обл.

Христианство в горах было распространено в I же веке своего появления и потом охватывало все про­странство от Черного моря до Дагестана. Русские войска, пришедшие в край в конце 18-го столетия, не обратили должного внимания на эти следы христи­анства, а начавшиеся вскоре враждебные действия против горцев дали возможность свободно распро­страняться исламу и окончательно уничтожить следы христианства. Благодаря случайной находке архивно­го дела мы можем установить, что русские военные власти первые сведения о существовании в горах за Кубанью христианских церквей получили в 1829 году после того, как военные операции против карачаевцев и абазинцев были закончены удачно, народы эти по­корились, и по договору с Турцией от 2 сентября 1829 года эта часть была присоединена к России.

Бывший начальник Кавказской области генерал-лейтенант Эмануель доносил 30 декабря 1830 года Министру внутренних дел графу Закревскому, что по возвращении минувшим летом из-под горы Эль­брус вместе с академиками он хотел обозреть в горах за Кубанью древние церкви, в особенности ту, кото­рая при реке Теберде и никем из русских не была еще осмотрена. Разливы рек Кубани и Теберды по­мешали ему, и он поручил это сделать архитектору при Минеральных Водах Бернардоци, который, несмотря на трудности, ис­полнил это, снял планы с церквей и ри­сунок с креста, высеченного на камне, и составил описание. Представляя все это и письмо Бернардоци на француз­ском языке, начальник области пишет, что церкви эти, несмотря на протекшие несколько столетий, так сохранились, что для приведения их в прежний вид не потребуется много издержек, поче­му он и полагал бы восстановить одну из них, на левой стороне Кубани в 160 верстах от Ставрополя, где и местность красивая, и могут быть разведены сады. Делая такое предложение, он в то же время добавляет, что для этого потребуется при впадении рек Марии и Теберды в Кубань иметь укрепление. Выгоды от такого занятия будут те, что там же, согласно проек­ту Екатериноградской карантинной конторы, мож­но учредить карантин и меновой двор для обмена с покорившимися карачаевцами и абазинцами, куда могут приходить и другие с отдаленных гор; воен­ные и гражданские чины могли бы пользоваться этой церковью, а при восстановлении богослужения и абазинцы, как бывшие христиане, обратились бы в православие, а со временем и другие горские наро­ды, почему он полагал бы устроить там монастырь и странноприимный дом.

Министр внутренних дел, как видно из отноше­ния от 31 декабря 31 года, докладывал Государю об этом предположении и предписано было Эмануелю снестись с главноуправляющим в Грузии.

2 ноября 31 года начальнику Кавказской облас­ти главноуправляющий барон Розен сообщил, что бывший начальник области Эмануель предпола­гал восстановить одну из церквей на Кубани и что государь находил это заслуживающим внимания, почему он и поручил начальнику области, которым в то время был Вельяминов, войти в рассмотрение предположений М. В. Д. с местными удобствами и определить количество потребных расходов. Дело было возвращено со всеми документами и запиской графа Закревского. Докладывая Государю, М. В. Д. граф Закревский составил записку 1 февраля 1830 года, копия которой приложена к делу, но в ней только излагаются все обстоятельства дела с добав­лением лишь того, что все документы по этому делу были на рассмотрении академии наук.

В рапорте от 17 марта 1833 года на имя корпусно­го командира барона Розена Вельяминов говорит, что к восстановлению церквей в горах за Кубанью в теперешних обстоятельствах Кавказского края ни­чего предпринять нельзя, потому что, во-первых, чтобы решить, одну ли церковь восстановить, или две, нужно туда идти с батальоном пехоты и орудия­ми; во-вторых, чтобы приступить к исправлению, надо привести в безопасность эти места, а для это­го надо устроить укрепление, для чего потребуется значительный отряд войска для работы и обеспе­чения сообщения с областью. Но и по окончании в укреплении должны быть войска, в которых и так чувствуется недостаток на Кавказе, почему многие важные пункты остаются без войск, места же, где церкви, в военном отношении не заслуживают вни­мания. Впоследствии, когда наша линия перейдет за Кубань, тогда можно восстановить и церкви.

На рапорт этот 13 апреля 33 года барон Розен просит начальника области все документы и дело отправить Военному министру, которому он сооб­щил и указанное мнение.

27 апреля 33 года все это было представлено на­чальником области Военному министру, при рапор­те № 345.

1 июля 33 года барон Розен уведомляет началь­ника области, что Воен. министр согласен с мнени­ем его о невозможности теперь восстановить древ­ние церкви и что с этим согласен и Государь.

На этом дело и заканчивается.

Надо заметить, что в это время ни Эмануеля, ни Паскевича Эриванского, при которых возникла эта мысль, уже не было, и потому возможно, что пред­положения их относительно занятия указанных мест и восстановления церквей были отвергнуты новым управлением и по соображениям не обще­го характера. Последующие события, вызванные упорной Кавказской войной и ужасным, по своим последствиям для покоренных, выселением горцев с Кавказа, не благоприятствовали осуществлению предположения Эмануеля.

И только в 1889 году на реке Большой Зеленчук бывшим ставропольским епископом Владимиром, впоследствии архиепископом казанским, ныне умершим, основан монастырь на месте нахождения древних церквей, найдено обширное христианское кладбище и больших размеров развалины. Церкви восстановлены, и в некоторых церквах даже сохра­нились на стенках фрески.

На прилагаемой карте указаны развалины ка­кого-то древнего каменного поселка с церковью и христианским кладбищем у аула Сидова, два укре­пленных лагеря и еще какие-то развалины. Все это свидетельствует о существовании здесь весьма боль­шого населения, достигшего значительной культу­ры, и в такой местности, где и в настоящее время лишь медведи да орлы могут считаться хозяевами.

Нельзя не упомянуть здесь о тех весьма интерес­ных гротах, которые найдены в высоких горах, поч­ти в неприступных местах за Голубыми озерами в Нальчикском округе Терск. обл. В гротах этих име­ются прекрасно сохранившиеся трупы каких-то жи­телей, обитавших в горах в то отдаленное время. По типу и сохранившейся кое-где одежде, это не греки. Гроты замуравлены, заложены каменной стеной, и очевидно эти обитатели погибли здесь, спасаясь от преследования. Возможно, что это последствия го­нения, возникшего на христиан, а может быть, были и другие причины, как нашествие диких полчищ. На это может ответить только серьезное и тщатель­ное исследование, которого край ждет.

Большой интерес представляют и трупы, най­денные во глубокой пещере близ станицы Карабулакской Терской обл. Нахождение здесь же костей собаки и зайца породило целую легенду и повело к большому спору о происхождении этой могилы.

Все эти остатки прошлого и развалины смотрят с укором на нас, русских, взявших Кавказ в свои руки, эти свидетели отдаленных времен зовут к себе исследователя, чтобы рассказать ему историю по­гибшего народа, задолго еще до нас внесшего сюда слова любви, заповеданные Христом, и свет Его вы­сокого учения.